— облик —
• Человечность: 5
• Мировоззрение:  В целом, выступает за абстрактную справедливость, как он её понимает - которую, конечно, приходится наводить самому. Всё имеет свою цену — бесплатные только презервативы в спид-центре. Если в чём и уверен, так в том, что хорошего от других ждать, в целом, незачем. Нужно приходить и брать самому. По большей части его мало колеблет чужое мнение, не подкрепленное силой. Не колеблет — но развлекает. Память зато у него хорошая, и за подкрепление силой платит с тошнотворной скрупулёзностью. Око за око, зуб за зуб, а лучше с ноги в лицо — так, чтоб не встали больше. Ничего не оставляет безнаказанным, так или иначе. Если видит, что ситуация складывается не в его пользу, не решает с наскока, выжидает момент. Но никогда не забывает. За обязательствами следит, за одним "но": с удовольствием наебывает тех, кто ему не по душе - исповедуя "не попадайся, или не оставляй свидетелей". Легко врёт, играет словами, жонглирует смыслами, не испытывая вины - лишь бы для дела. Суеверен, квазирелигиозен, любитель собирать байки о сверхъестественном, ноддист в той же степени, что и бахари или сатанист: мизинчиком: давайте поговорим, о господе вашем, о происхождении сущего и сосущего, только помедленней: я записываю.
• Особенности внешности: Первое впечатление, что о нём создаётся — шумный: размашистые, жесткие жесты, дурные привычки — курение без спросу, царапанье ногтями поверхностей, звон железа, прокручиваемого в руках, зачастую ботинки с постукивающими набойками, звякающие на шаге цепи, звонкий тембр голоса, смешки и междометия. Шум тащится за ним связкой консервных банок — хвостом. Бежит на полшага впереди, предупреждает, как змеиная погремушка. Когда ему того надо.
Скромного роста — 1,75, но плечистый, двигается легко и стремительно, немного сутулится, часто вертит что-то или прячет руки в карманы. Беспальцовки снимает разве что вместе с кожей.
С копной плохо прочесанных, очень жестких мышиной масти волос, кое-как подстриженных; с живым, настороженным взглядом темных глаз. Ухмылочка: кривая, глумливая, совершенно дурная, одухотворенная — скорее выражение дефолтное, чем нет; будто неправильный прикус с выступающими клыками — повод для гордости. Чуть скошеная линия носа, навечно прилипшая легкая щетина, которую давно задолбался и бросил брить. "Панк в отставке".
Особые приметы: вытянутый шрам от ожога через всю правую щёку, очень правильной, вытянутой конической формы; множественные проколы обоих ушей, хотя носит не весь "боевой набор", "змеиный укус" (носит кольца), пирсинг языка (классика); родинка на ухе; три, в форме почти правильного треугольника — на загривке; в целом шрамов изрядно, особенно на спине, но из экзотических — некоторое количество ожогов полукругом тут и там, россыпь мелких бледных шрамов на тыльной стороне рук.
Шрам на щеке келлоидный, бугрится и заметно стягивает кожу, придавая вид головореза, стоит улыбнуться чуть шире. Часто жует кольца пирсинга в губе, заскучав или задумавшись. Лицо выразительное, подвижное. Носит джинсы, кожаные куртки, худи, майки-алкоголички и футболки, тяжелые ботинки.
Иногда можно заметить, что глаза подводит чем-то темным, но на осунувшемся лице, да из-под челки — людей обычно больше интересует ширина его зрачков.

— история —
• Сир:  Licero Blanco
• Дитя: --

1961 – родился в Детройте, в семье, где смешалась ассимилировавшаяся цыганская кровь, забывшая о романипэ, и белый рабочий класс, который на улицах называли иначе – «белый мусор».
1969 – впервые убил человека. Прозвище «Фонарщик» получил в ту же ночь – и оно прижилось так крепко, что с тех пор он откликался только на имя Лайтер.
Детство прошло больше в отцовской автомастерской, чем за школьной партой. Навыки слесаря и умение обращаться с инструментом быстро нашли применение в уличной жизни. Мелкий разбой, кражи, взломы – всё это стало заменой уроков и кружков. Почти сверхъестественное чутьё не раз выручало его и товарищей, позволяя уходить с самого края. Кто-то, ещё помнивший о цыганских корнях, однажды посоветовал поискать родню матери, ушедшей из семьи в 1963. Мысль эта крутилась в голове, мешаясь с байками о гадалках, но так и потускнела, оставив лишь желание сбежать и что-то изменить.
1977 – сбежал из дома. При помощи одного полицейского, прижатого за нежные места, состряпал первые фальшивые документы, официально получил права и имя – Лайтер Лэмп.
1980 – во время нелегальных гонок разбил чужую тачку при загадочных обстоятельствах. Пришлось отрабатывать долг в одной из банд Детройта.
1983 – банда разгромлена в криминальных разборках; во время попытки спасти собственную шкуру Лайтер получил Объятия. Строго говоря, той ночью он ещё не должен был  выбираться из могилы: хотя первый голод его не-жизни утолил более слабый лопатоголовый сосед, на самом деле его сир Лицеро вовсе не интересовался птенцом, которого буквально украл из-под носа ласомбра, проявлявшего к нему интерес.
Объятия что-то в нём изменили. Обострившееся до бесконечного безостановочного кошмара, во сне и наяву, предчувствие смертельной опасности – от солнца, от встреч в Ночи – заставило Лайтера забиться в самую глубокую нору. К сожалению или к счастью, другие обитатели того укрытия его визита не пережили.
Оправившись от безумия первых ночей, избалованный кинематографом свежеиспеченный вампир методом проб, ошибок и догадок попытался выжить в новом для себя качестве среди андерграундной культуры ночной жизни Детройта. Быстро осознал пугающее, опасное присутствие кого-то ещё - таких же, как он, только хуже;
Паника заставила его замкнуть круг. Избавившись от отца и обитателей мастерской, он перебил номера на очередной угнанной тачке, поставил трейлер на колёса и двинул прочь из города.
1984 – мир за пределами агломераций оказался недружелюбен к каинитам, но Лайтеру, теперь называвшемуся «Иудой», повезло. Он не только выжил, но и встретил Кита – певенси, анарха, чадо Троиля.
Кит стал его пропуском в настоящую Ночь. Он же привёл Иуду к своему другу – малкавианину Рене, обосновавшемуся в Новом Орлеане на птичьих правах.
1984–1994 – маленькая странная «семья» просуществовала почти десять лет, чаще находясь за пределами города, чем в нём. Но в 1994 пикантный инцидент с князевым гулем, романтически преследовавшей Рене, и одержимой поискам Иуды смертной привел к нарушению Маскарада.
Оскорблённое эго князя Марселя болело, но болело бы сильнее, выкажи он это явно. Поэтому Рене и его «приёмышу» указали на дверь с запретом появляться в Орлеане. Все знают: дети Малкава – это проблемы.
1995 – Рене, Иуда и Кит перебрались в Лос-Анджелес, став проблемой уже для тамошних анархов. Кит и Иуда обладали связями, а Рене вёл жизнь затворника, отказываясь покидать убежище, бормоча о золотоголовых демонах и опасаясь некой встречи.
1995–1998 – три года, казалось, жизнь налаживалась. Напряженность улиц Лос-Анджелеса была хоть и жёсткой, но освежающей.
1998 – всё изменилось на «до» и «после». Кит увяз в делах анархов слишком глубоко – его характер не позволял бросить «братьев». Рене смеялся, как безумец, говоря о чём-то апокалиптическом, и твердил, что должен остаться и дождаться. Иуда работал как проклятый - когда не пытался просто не встретиться с Окончательной Смертью. В эти денечки он был популярен, как никогда.
1999 – Иуда потерял обоих. На его хвосте оказались те, кого он считал своими. Среди криков умирающих в его голове звучал голос Рене: Бежать. Не оглядываться.
И он сделал то, что умел лучше всего. Бежал. Не оглядывался, не торговался, не пытался договориться. Даже перекусить было некогда – он чувствовал, как утекают секунды, как пасть Окончательной вот-вот сомкнётся на нём навсегда - стоит хоть немного промедлить.
Этот безумный побег завершился у Пойнт-Мугу, где он потерял машину и последние патроны, вывалившись к морю; капитана Вайса Иуда встретил лихорадочным взглядом, безумной улыбкой и выгодным предложением: свалить. Но выжить. Здесь ему ловить было уже нечего. Им обоим.
Так и повелось.
1999 – 2016 – семнадцать лет побега, превратившиеся в образ жизни. Хотя Иуда то и дело соскакивал на сушу по делам, но всегда возвращался. Их симбиоз бесконечно далёк по сути и форме от всего, оставленного в руинах Свободного Штата. Иуда по-прежнему торгует информацией, лицом, связями, всем полезным и бесполезным сверху, а ещё чутьём и умением проходить невидимым. Теперь у него злая тень.
2016 – реальность – беспощадная сука. Яхта, как и Соломон Вайс, – на последнем издыхании. Сиэтл стал вынужденной точкой остановки, и это решение правильное: простое, понятное, надёжное. Этот план похож на рабочий, и очередной оседлый контакт точно лучше ласомбрского корма для рыб. Иуда говорит себе так – вслух и молча – и возвращается. Он уверен – по делу. Или, может, иногда по привычке. Приятно поработать вместе; помощь – только инвестиция, просьба – просто требование вернуть должок, только вежливо.
Ну, это не значит, что на этом не заработать. Верно?

подробности для отчаянных

— хроники: кровавая луна —
Ресурсы и связи: имеет широкую сеть достаточно дружелюбных, но поверхностных контактов среди смертных и не слишком - кто-то где-то легко вспомнит того парня, который может явиться из ниоткуда, исчезнуть вникуда, а ещё достать почти что угодно - если только удастся найти его самого; среди анархов предметно известен как надежный проводник; никогда не имеет достаточно наличных, постоянно распихивая мелкие суммы и необходимый "джентельменский набор" (поддельные айди, наркоту, патроны, ножи, карты, запасные трубки, палатки - и пр.) по нычкам в разных частях штатов (до 2001 зачастую арендные ячейки, после, увы, клады и схроны).

• Здесь будут новые факты

— дополнительно —
• Дисциплины: Помешательство [3], Предвидение [1], Затемнение [1], Стремительность [1]
• Достоинства: Свободная дорога, Чувство опасности
• Недостатки: Кошмары, Опасный секрет, Медленное лечение

• Слабость:
Психозы:
Кровавый пот: наследие Объятий в типично шабашитском стиле, неприятная и попросту опасная для Маскарада и в отношениях с Сородичами дрянь, упорно через года догоняющая, стоит немного перенервничать или неудачно поспать (то есть, почти всегда).
Паранойя: дисфункция предвидения. Существует хороший принцип - "верь только себе", вот только Иуда лишен этого благословения. Иуда утверждает, что совершенно невозможно спутать с чем-либо его сверхъестественные озарения, и все же до [кровавого пота] его пугает мысль о том, что однажды они подведут; что однажды разум все же сыграет дурную шутку, и он перепутает озарение с пессимистичным прогнозом, и не прислушается. Или прислушается - и славно прогорит.
Иуда убежден, что за его "удачливость" платят другие, и кармический закон не дает осечек - в отличие от его разума в момент глубокого погружения в паническую атаку. Всё плохо закончится, именно в этот раз, непременно сейчас, и это его гребанная вина: сначала думай, потом делай; не делай; не начинай, нет, бросай всё, и беги немедленно - куда угодно - только не двигайся ни на шаг! Он не в состоянии долго усидеть на одном месте, для его душевного равновесия нет ничего лучше постоянного движения вперёд - очень сложно выследить и поймать перекати-поле. И в то же время, нет ничего хуже постоянной необходимости двигаться куда-то ещё: совершенно неконтролируемая энтропия событий это полностью неоправданный риск.

---

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

• Связь с вами:
Тг у амс