All you need is... death?
Сан-Франциско – солнечный город хиппи и серферов, город детства, остался запечатленным в сознании Хизер отнюдь не самым радужными воспоминаниями. Может быть, поэтому тоска по солнечным дням никогда так и не затронула струны ее души, а вечная ночь вовсе не кажется пугающей и беспросветной.
Говорят, дети не должны расплачиваться за грехи своих родителей. Говорят, только вот в действительно нужный момент об этом почему-то предпочитают не вспоминать. Детство Хизер прошло под авторитарным контролем бабушки, отличавшейся строгими пуританскими взглядами. Женщина так и не смирилась с «сюрпризом», который ей преподнесла шестнадцатилетняя дочь, и когда та, оставив ребенка, сбежала с новым ухажером подальше от проблем и беспрестанного прессинга матери, полностью переключилась на внучку, решив по крайней мере из нее воспитать достойного члена общества. Отца Хизер никогда не видела, но знает, что тот все же получил свой срок за связь с несовершеннолетней.
Дважды оскорбленная бабушка считала необходимым вспоминать о «дурной наследственности» по любому поводу и не стеснялась говорить об этом. Непорядочное поведение собственной дочери женщина так же объясняла влиянием генов своего покойного мужа и его родни, ничуть не сомневаясь в действенности привычных методов воспитания. Если что-то не получилось, значит, она была недостаточно строга, только и всего, и на этот раз спуску точно не даст. Ситуацию усугублял тот факт, что до Хизер рыжих в семье вроде как не было, и это воспринималось на деле недалекой и всецело зависящей от мнения окружающих представительницы крайне консервативного среднего класса в качестве очередной патологии.
С малых лет Хизер поняла, что подстраиваться под требования и ожидания окружающих, особенно тех, которым ты заведомо не можешь ничего противопоставить, гораздо безболезненнее, нежели открыто отстаивать собственные интересы. Она научилась врать и выкручиваться, потому что в полной мере следовать вышеупомянутой системе подчас было попросту невозможно. Видя, как живут ровесники, и какая атмосфера царит во многих других семьях, девочка искренне не понимала, в чем ее вина. Не покинь деспотичная бабушка этот мир так рано, активный, умный, любознательный ребенок с ярко выраженными творческими способностями со временем наверняка превратился бы в забитого, безвольного конформиста, серую мышь, не имеющую ни собственного мнения, ни воли к жизни.
В возрасте двенадцати лет Хизер, наконец, познакомилась с блудной матерью, вернувшейся в город, чтобы вступить в права наследства. К этому времени несколько инфантильная и совершенно неприспособленная к реальности воспитанница церковно-приходской школы успела исколесить все западное побережье с группой хиппи, пристраститься к наркотикам и сполна изведать радости свободной любви и проживания в общине. Образования она так и не получила, работать не собиралась. Дом почившей бабушки ее стараниями превратился в пристанище «детей цветов», или, выражаясь не столь высокопарно, ночлежку. Изнанка жизни пацифистов в ярких одеждах оказалась на редкость отвратительной, и за год с лишним Хизер сполна насмотрелась на вещи, которые в ее возрасте видеть не стоило. И уж тем более не стоило пробовать. Прежняя тактика поведения уже не работала, и девочка поняла, что поступаться своими интересами, потакая чужим прихотям, чаще всего попросту означает гибель. За право неприкосновенности теперь приходилось бороться. Увы, при этом она оставалась всего лишь беззащитным ребенком.
Трагедия, в очередной раз перевернувшая жизнь Хизер, случилась летом 67-го, вошедшего в историю как «Лето любви» из-за проводившегося в Сан-Франциско массового фестиваля хиппи. К тому времени девочка как раз превратилась в молодую девушку, и мать, повинуясь каким-то своим, извращенным наркотиками и разнузданным образом жизни соображениям, решила отметить это событие, приобщив дочь к философии детей цветов, а на деле попросту бросив ее на растерзание собравшейся на одном из городских пляжей толпе адептов свободной любви. Трагический исход предотвратила лишь счастливая случайность. Вмешалась отдыхавшая поблизости группа серферов, один из которых вытащил отчаянно искавшего спасения подростка из воды и буквально выдернул с того света, откачав с большим трудом.
После едва минувшей беды органы опеки, наконец, спохватились, и Хизер, недолго пробыв в приюте, оказалась в фостерной семье. Эти люди были милыми и действительно пытались принимать участие в ее судьбе, окружив должной заботой, устроив в хорошую школу и обеспечив возможностью посещать дополнительные занятия, которые окажутся по душе. Она получила все, чего ей не хватало, но воспринимать хорошее отношение адекватно уже не могла. Образ благодарной дочери был всего лишь очередной маской, которые Хизер привыкла носить и менять не задумываясь. Новая жизнь, новая школа - старшая. Удобный шанс слепить из себя нового человека. Отдушиной, способом убежать от воспоминаний о прошлом, стал театральный кружок и писательство. О прошлом напоминали лишь визиты к психологу, на которых настаивали «родители», но Хизер совсем скоро смогла убедить их отказаться от этой затеи, старательно изображая ухудшение состояния после каждого из сеансов и буквально «расцветая», когда удавалось пропустить один-другой.
Воспоминание о страшном “посвящении” неуловимо изгладилось из памяти. Постепенно Хизер действительно поверила в то, что попросту едва не утонула, потому что не умела плавать. Этот страх перед глубокой водой останется с ней навсегда, маскируя куда более серьезную травму.
Пара минут на границе жизни и смерти также не прошли бесследно. Чувства дежавю – яркие и туманные образы, краткие вспышки другой реальности, время от времени начавшие посещать Хизер, долго не воспринимались ею всерьез. Пара угаданных результатов бейсбольных матчей, предчувствие автомобильной аварии на оживленном шоссе или разрыва отношений самой известной школьной парочки – ну, с кем не бывает. Однако убийство Мартина Лютера Кинга и печально известные беспорядки в черных гетто, обращение президента Джонсона по поводу прекращения бомбардировок во Вьетнаме, необъяснимым образом показавшиеся далекому от политики и социальных треволнений подростку уже давно известными фактами, все-таки заставили задуматься. Впрочем, афишировать происходящее с ней Хизер совсем не спешила. Старшая школа подарила ей три года жизни, расцвеченной совсем другими красками. Солнечная длинноногая девчонка с лучезарной улыбкой и легким характером просто не могла оказаться на обочине праздника юности, окунувшись в него с головой. Не хотелось все разрушить, прослыв городской сумасшедшей. И все-таки были вещи, которые не удавалось отмести вот так просто, списав на буйную фантазию.
Во время одного из вечерних спектаклей по мотивам шекспировского «Сна в летнюю ночь», которые нередко ставились их театральным кружком на открытой сцене в городском парке, Хизер заметила среди зрителей смутно знакомого бледного мужчину в возрасте. Видения, связанные с этим человеком, были странными и практически нереальными, однако, в отличие от предыдущих, касающимися лично ее. Он должен был изменить ее жизнь. Эта мысль прочно поселилась в сознании, заставив в волнении ждать заветной встречи долгие месяцы, поэтому никаких сомнений в том, чтобы подойти и представиться, даже не возникло. Встретившись лицом к лицу с Ларри Олдманом, случайно заинтересовавшимся постановкой по произведению любимого классика, девушка впервые выложила все как есть.
К удивлению Хизер, справедливо опасавшейся насмешки, старый гангрел отнесся к ее заявлению со всей серьезностью. К удивлению Ларри, привыкшего смотреть на вещи глубже и внимательнее многих, девушка с не меньшей серьезностью приняла поставленные им ответные условия. В этот год она заканчивала школу и приложила все усилия, чтобы подтянуть успеваемость и достойно сдать тесты, после чего поступила в университет на факультет журналистики. Для начала семидесятых, несмотря на распространяющиеся идеи либерального феминизма, расцвет всевозможных движений за равные права и существенные реформы образовательной системы, попытка получить высшее образование, да еще в такой сфере, все еще оставалась весомым достижением для женщины. Совпадение или нет, но практически одновременно с письмом из будущей альма-матер Хизер получила известие о смерти непутевой матери и получении наследства, за счет которого смогла оплатить учебу.
Так или иначе, у Ларри появился повод взглянуть на странную девочку пристальнее. Разумеется, тесного знакомства не случилось вот так сразу. Первые годы гангрел наблюдал за теперь уже студенткой издалека, проверяя твердость намерений. Время от времени появлялся лично, интересовался успехами, задавал интеллектуальные задачки, подбрасывал пищу для размышлений, а после и материалы для небольших журналистских изысканий. Хизер подрабатывала в одном из городских издательств, занимаясь и переводами с французского, который изучала, и редактурой текстов, а позже, зарекомендовав себя, и написанием небольших статей о городских событиях в местной периодике. Хизер о том никогда так и не узнала, но некоторые из трудностей, встретившихся на ее жизненном пути в то время, были организованы будущим Сиром. Он хотел быть уверенным в том, что девушка действительно окажется полезной, изучал особенности ее характера, способности и предел возможностей, а заодно размышлял, какое применение им он сможет найти в будущем.
Именно тогда Олдману в голову пришла идея воспитать не просто типичного представителя своего клана, но того, кто будет уникален благодаря исключительному набору качеств и навыков. Поставить, своего рода, эксперимент. В конце концов, если человеческие дети, выращенные животными, проявляют в пределах физической возможности поведение, свойственное «приемным родителям», почему бы гангрелу, воспитанному вне клановых стереотипов, не подавить заложенное в Крови дикое начало? К тому же, такое приобретение могло бы удачно усилить социальную сторону деятельности стаи в случае удачи.
Так, в пока еще жизни Хизер появилась новая загадочная фигура – сэр Кристофер Ренделл, англичанин, искусный оратор, властитель умов, меценат и весьма примечательная в узких кругах творческой интеллигенции личность. А также, тореадор, в разное время Хранитель Элизиума и Гарпия при дворе Князя Сан-Франциско. К тому времени девушка закончила учебу и продолжила полноценную работу в городской газете штатным журналистом. В качестве представителя прессы она и получила приглашение на одно из благотворительных культурных мероприятий, спонсируемых тореадором, с которым и проговорила почти весь вечер, к неудовольствию коллег из других изданий, оставшихся без эксклюзива. Это не было случайностью. Прежде чем посвятить подопечную в тайны ночной жизни и раскрыть свою истинную сущность дальновидный Ларри подстраховался – заручился поддержкой «эксперта», который, весьма положительно оценив «рабочий материал», по сути, окончательно определил дальнейшую судьбу проекта «Хизер».
Хизер стала гулем в 75-м. Доверив, наконец, подопечной тайны ночной жизни, пусть даже весьма дозированно, и задействовав в своих делах, Ларри уже не имел права ее отпустить. Для самой Хизер встреча со сверхъестественным стала неожиданностью не столько по причине самого существования чего-то подобного, сколько из-за того, что ее собственные, казавшиеся иррациональными мысли, то и дело посещавшие ее после знакомства с будущим Сиром, воплотились в реальность. Сверхъестественные существа, о которых веками складывалось столько сказок, мифов и небылиц, до жуткого походили на людей. Тех из них, в которых темная сторона взяла верх, вывернув наружу, подчас, самое отвратительное, самое уродливое, что может вместить человеческая душа. Это было похоже на взгляд в кривое зеркало и не раз заставляло задумываться о том, что скрывает твое собственное нутро. Но были и приятные исключения, лишь подогревавшие интерес к тому, что ждет в будущем, подстегивающие к тому, чтобы право на это будущее заслужить. Казалось, что именно там, в ночи, ждет что-то грандиозное, что-то, чего ей всегда хотелось. Именно там было ее место. Ради этого стоило учиться, стоило стать искуснее и изобретательнее, стоило стараться, чтобы оправдать надежды.
К тому времени старик-гангрел прочно заслужил ее доверие и уважение, в его лице она нашла не только мудрого наставника и интересного собеседника, но, можно сказать, отца, которого ей всегда не хватало. Ларри, потомок старого гангрела-путешественника, был историком, философом, искателем тайн и загадок, скрытых глубоко в прошлом. Он оказался требовательным, нередко – ворчливым, не терпел легкомысленной глупости, однако был справедлив и никогда не относился к воспитаннице плохо. Кроме того, под его влиянием хрупкий, неустойчивый характер Хизер, сформированный в не самой здоровой атмосфере, наконец, собрался в нечто целостное, сильное. Она, наконец, чувствовала, что ее мнение важно, что ее жизнь имеет самостоятельную ценность, а ее решения действительно могут на что-то повлиять. По крайней мере, так ей казалось.
Понемногу Ларри стал посвящать подопечную в дела стаи – познакомил с другими гангрел, с различными аспектами их деятельности, с их мировоззрением, с особенностями и опасностями не-жизни, а после предложил продолжить образование в сфере юридических наук, честно объяснив, для чего это нужно, и какие ожидания он лично на нее возлагает. Хизер согласилась.
Вскоре явил свое истинное лицо и сэр Кристофер Рэнделл, оказавшийся первым Сородичем не гангрел, которого девушка узнала лично. Ларри никогда не рассказывал, что сподвигло не самого последнего, в общем-то, в иерархии Камарильи Сородича ввязаться в затею с менторством – любопытство, продиктованное авантюрной натурой, или куда более приземленные причины, однако сэр Ренделл включился в работу со всей страстью, свойственной Клану Розы. Он делил со своим «творением» Кровь, по его настоянию Хизер впервые пришлось со всей серьезностью обратить внимание на свой дар предвидения и как следует прислушаться, наконец, к тому, что пытается сказать ей будущее. Однако, у медали, как известно, две стороны. Чем прочнее Хизер увязала в сетях ночи, с каждой каплей проклятой крови отдаляясь от мира смертных все дальше и дальше, тем мрачнее становились видения. Со Становлением же исчезли последние краски.
Ко дню своего тридцатилетия Хизер закончила юридический колледж, получила допуск к профессиональной деятельности в Калифорнии, Орегоне и Вашингтоне, наработала практику в одной из юридических фирм и, наконец, получила должность штатного юриста в транспортной компании, принадлежащей «Чертовой Дюжине». Стремление заслужить одобрение Ларри и получить-таки свой билет в бессмертие поглотило ее с головой, не оставив шансов испробовать обычной, человеческой жизни со всеми ее красками. К тому же ею был увлечен один из обаятельнейших бессмертных города, а это налагает определенные ограничения.
И доставляет немало проблем.
Возможно, Ларри не стал бы торопить события, позволив воспитаннице наслаждаться солнцем еще не один десяток лет, как следует окрепнуть в профессии, заточить навыки, но обстоятельства сложились иначе. Сэр Ренделл выражал нетерпение. Его творение обретало форму слишком медленно, слишком неуклюже. Кровь гуля не давала достаточной силы для видимого прогресса в изучении дисциплин, гуля невозможно было достойно представить обществу, чтобы щегольнуть диковинкой перед завистниками. Тореадор был не только искусным дипломатом, но и крайне эгоцентричной натурой. Резоны старого прагматичного гангрела были для него чем-то далеким и несущественным. Страсть все же взяла верх. Праздничная вечеринка, организованная им для Хизер, оказалась выше всяких похвал, однако то, что произошло потом, едва не стоило ей жизни. Впрочем, все-таки стоило. Ларри подоспел буквально в последнюю минуту, чтобы влить в обескровленное тело подопечной предназначенную ей Кровь и спасти свой проект от краха. Став тореадором, она была бы обречена остаться всего лишь одной из тысячи роз в увядающем саду, если не погибла бы под молотом Традиций Камарильи в первые же ночи. Хизер не знала об этом и до сих пор не знает. Для нее непредвиденное Становление – подарок на тридцатилетие. Самый дорогой из возможных. Для сэра Ренделла же минутная слабость обернулась прочнейшим якорем вокруг шеи, гарантирующим впредь неукоснительное соблюдение договора. Впрочем, он все равно получил желаемое.
Принадлежность к клану, для социально активного представителя которого один неверный шаг мог перечеркнуть все, что было достигнуто за долгие годы, требовало особого внимания к собственному поведению, образу не-жизни, и, в особенности, к самообладанию и гибкости психики. Однако Хизер была к этому готова. Кроме того, у нее был Сир, который так же понимал важность этого момента, а потому всеми силами старался оградить Дитя от нежелательных проблем до поры. Дело тут даже не в сентиментальности и щепетильности, а в банальном и абсолютно логичном желании защитить собственные вложения. Тактика оправдывала себя долгие годы. Ровно до встречи с Фиби Максвелл – одной из гангрел «Дюжины», получившей Становление всего на пару лет раньше Хизер.
К тому времени Хизер превратилась в самодостаточную, уверенную в себе женщину, которая не столько играла по чужим правилам, пытаясь защитить себя, сколько навязывала свои, стремясь к достижению поставленных целей. Стая приняла ее. Доверила заниматься делами транспортной компании уже в качестве непосредственного куратора гулей из числа управленческого аппарата в довольно щепетильных вопросах, связанных с не-мертвыми клиентами. Юная гангрел подходила к выполнению своих обязанностей со всем тщанием, старалась влиться в новую семью и быть полезной. Сир сполна уверил подопечную в том, что ее отличие от остальных – большое преимущество. Фиби так не считала. В силу недальновидности возраста или, банально, из вредности характера она не упускала возможности задеть новообретенную сестру по стае, и в конце концов сделала непростительную ошибку – загулила знакомого Хизер, молодого юриста, к которому та давно присматривалась, надеясь в будущем пригласить в команду и сделать помощником. Известие стало каплей, переполнившей чашу терпения. Никто и не подозревал, что в улыбчивой, тепличной лисичке может поместиться столько ярости – Зверь воспользовался неожиданной свободой сполна.
Обе сцепившиеся в шумной драке дамочки получили в ту ночь первые метки: Фиби – раздвоенный змеиный язык, Хизер – бледные тигриные полосы вдоль позвоночника. И если для Фиби это не стало большой трагедией, то Хизер переживала допущенную ошибку весьма болезненно. Ни Ларри, ни Кристофер до сих пор не в курсе, что в их лелеемый со всем тщанием проект закрался изъян. Наедине с собой Хизер анализировала, прокручивала ощущения в голове, и вывод оказался неутешительным. Катализатором утраты контроля послужила не потеря перспективного помощника, а пренебрежение, с которым ей пытались указать на то, что она – тот самый урод в семье. Снова. Что бы ни говорил Ларри, как бы ни восхищался ее успехами Рэнделл, даже спустя многие годы в ночи Хизер с затаенной опаской ищет следы снисходительности и осуждения во взглядах и словах тех, кто должен быть ее семьей. Может, слишком предвзято. С Фиби отношения с тех пор так и не наладились, но остальные никаких явных попыток задеть ее никогда не предпринимали.
Небольшой отдушиной стало знакомство с новым членом стаи, обретенном при трагических обстоятельствах в середине девяностых, после того, как стая потеряла двоих гангрел в стычке с Шабашем. Он смотрел на нее совсем по-другому, не как на хромого щенка, и этого оказалось достаточно. К великому неудовольствию Ларри, за Хизер успела привязаться к гангрелу, которого он считал сущим воплощением всего неправедного, но озвучить однозначный запрет на эти странные и противные ему отношения так и не решился. К тому же, неугодный обормот так и не сделал ничего по-настоящему предосудительного или опасного, даже оберегал подругу. Ларри (и не только он) не знает, что вопреки всем планам, Хизер уговорила нового приятеля обучить ее Превращению и каждый свой визит старается использовать в том числе и для постижения дисциплины, которой ее сознательно лишили.
[/sign][zvn]<div class="lz_links"><a href="https://bloodmoonchronicles.rusff.me/viewtopic.php?id=20#p21387">Патриция Вашингтон, 30</a></div> <div class="lz_info"> <div class="name"> персоналии </div> <div class="detail"> <div class="basic"> Гуль [Ласомбра, Анархи]</div> <div class="work">Хактивист</div> <div class="skills">Дисциплины: Власть над Тенью, Доминирование </div> </div>[/zvn]
